klassreferat.ru

Итоговым для предреволюционной прозы Бунина является рассказ «Сны Чанга», наиболее полно выражающий авторскую систему взглядов на мир и человека. Это повествование о жизни человека вообще. Ее нельзя отнести ни к одной конкретной эпохе, стране, культуре. Капитан из «Снов Чанга» тоже плывет на пароходе, живет в Одессе начала XX века и наделен некоторыми внешними чертами человека своего времени. Однако внешний будто бы узнаваемый абрис мира оказывается лишь условностью, за которой стоят вечные и неизменные законы человеческого существования. Если господин из Сан-Франциско воплощает черты человека буржуазной цивилизации, то герой «Снов Чанга» — это персонаж вечной истории человеческой жизни. О ее превратностях говорят древние религии — иудейская, китайская, индийская. Пространственные и временные координаты истории судьбы капитана намечены его размышлениями о Тао, Будде, об Иове, цитатами из Экклезиаста.

Банальная история о человеке, который спился и умер оттого, что его бросила горячо любимая им жена, приобретает общечеловеческий смысл благодаря особым приемам повествования, нарушающим ход времени и бесконечно расширяющим горизонты мира. Бунин отказывается от последовательного изложения событий, в результате чего уничтожается, исчезает как историческое, так и личное время. Все то, что произошло когда-то с капитаном, могло случиться как в XX веке, так и во времена Будды и Иова. Реальны эти события и «сейчас», поскольку живут в памяти собаки. У Бунина нет времени, движущегося в одном направлении и образующего линию связи прошлого, настоящего и будущего. Время его художественной реальности — некое абсолютное настоящее. Это сближает автора «Снов Чанга» с представителями европейского модернизма. Ж.-П. Сартр, размышляя о романе Фолкнера «Шум и ярость», заметил: «…Большинство современных крупных писателей — Пруст, Джойс, Дос Пасос, Фолкнер, Андре Жид, В. Вулф — каждый по-своему попытались изувечить время. Одни, отняв у него прошлое и будущее, свели время к голой интуиции мгновения, другие… обратили его в мертвую и замкнутую память. Пруст и Фолкнер попросту отсекают ему голову, лишив его будущего…». Время у Бунина тоже лишено будущего, и этим объясняется отсутствие у капитана надежд, замыслов и планов. В настоящем он тоже ничего не совершает. Информация о том, как хозяин Чанга стал капитаном, влюбился, женился остается за рамками рассказа, как несущественная, поскольку в авторском представлении фатальна всякая человеческая судьба. Герой созерцает свое прошлое, в котором конкретные события его жизни (измена женщины, крушение корабля и др.) теряют объективный смысл. Они важны как проявления памяти и существуют в снах Чанга. Бунин сознательно стирает разницу между сном и явью. Чанг видит во сне только прошлое, предстающее яркой картиной, которая вытесняет реальность настоящего.

Уничтожив разницу между сном и действительностью, писатель лишает своего героя возможности действовать, влиять на свою судьбу. Поэтому в таких рассказах, как «Сны Чанга», почти всегда повествуется о событиях прошлого. Герой же, который существует в настоящем, оказывается созерцателем этого прошлого.

Чередование прошлого и настоящего образует в «Снах Чанга» ритм, пронизывающий весь рассказ и имеющий глубокое значение. «На природный ритм смены дня и ночи как бы накладывается чередование сна и яви, прошлого и настоящего. Убеждение, что жизнь прекрасна, сменяется мыслью, что жизнь ужасна, и так снова и снова. Этот ритм рассказа, наблюдаемый в композиции, сюжете, стиле, порожден важнейшим свойством бунинского мировоззрения. Писатель чрезвычайно остро воспринимал красоту мира и его уродство, необыкновенно глубоко чувствовал и значительность жизни, и ее ничтожество, прелесть человеческой души и ее пороки. Поэтому у него есть произведения, посвященные или только темным, безобразным сторонам, или только светлому, прекрасному, и, наконец, такие, в которых есть и то и другое».