Такова героиня этого стихотворения, показанная, однако, с сочувствием и участием. Тема стихотворения – любовный поединок, длящийся доли минуты, но эта любовь по силе, может быть, равна чувству, развивающемуся долгое время.
Стихотворение открывается сомнением лирического героя, как это уже было в “Незнакомке”: “...он был, или не был, этот вечер...” А дальше пейзажный штрих: петербургская заря – жёлтые фонари на жёлтом. Северное небо, рождающее отчаяние, усиливающее усталость романтика, живущего в мире грубой реальности; он способен послать розу “в бокале золотого, как небо, аи”, но роза “чёрная”, говорящая о неизбывной печали, а о золоте неба уже шла речь.
Поединок глаз, взглядов: он смотрит “смущённо и дерзко”, она – “надменно”. Лирический герой – лишь один из длинной череды надоевших поклонников. Об этом свидетельствует союз в начале фразы: “И этот влюблён”. Но и она выделяет из толпы поклонников его, незаурядного, посмевшего быть дерзким, чтобы скрыть смущение. Он готов принять её такою, как она есть:
Что так волнует молодую прелестницу? Конечно, то, что она его выделила из толпы, но это не столько счастье, удача, сколько досадное происшествие: он хорош, умён, романтичен, но это ещё более отдаляет их друг от друга. Между ними социальная пропасть: она – девочка для развлечений, он – господин не её круга, между ними ничего не может быть серьёзного, её можно лишь купить на час.
Драма отношений усиливается. Проследим за музыкальным фоном.
Вторая строфа:
Четвёртая строфа:
Снова дань романтизму – вся пятая строфа, наполненная дуновением ветра, дыханием духов, шёпотом шелков. Но это не картина любовной услады, а подготовка к окончанию романа взглядов: героиня напоминает испуганную птицу, шелка шепчутся тревожно – всё это передано талантливой звукописью.
Картина романтической игры звуков завершается союзом “но”, начинающим шестую строфу: сказка окончена – взоры, отражаясь в зеркалах, пошло “кричат”: “Лови!..” Почему не в зеркале, а в зеркалах? Зеркала, отражая и дробя облик юной незнакомки, тиражируют её красоту, уникальность гибнет, загадка исчезает. Всё это происходит под соответствующий аккомпанемент: бренчит монисто пляшущей цыганки, которая не поёт, а “визжит” о любви.
Ясно, что визжать можно только о той любви, что продаётся, а не о таинстве в отношениях между мужчиной и женщиной. Эта вакханалия звуков адресована жёлтой заре – так круг замыкается. Жёлтая заря северного неба бросает свой больной отблеск на грешную жизнь людей. Красота поругана, уничтожена, растворена в жёлтом мире жёлтого города.