1870-1918
Л.Г. Корнилов родился в 1870 г. в станице Каркаралинской Семипалатинской области в семье казака, дослужившегося в армии до офицерского чина. Детство Лавра прошло в большой бедности. В 1883 г. мальчик был принят в Омский кадетский корпус, а затем в Михайлов- ское артиллерийское училище в Петербурге. Все это время он не переставал заботиться о семье — пересылал ей часть своего скудного жалованья. По окончании училища вышел офицером в одну из артиллерийский бригад в Туркестане, в свободное время готовился к поступлению в Академию Генерального штаба и изучал туркменский язык. В 1895 г. Корнилов поступил в Академию Генерального штаба и окончил ее с золотой медалью.
В 1898 г., уже будучи офицером Генерального штаба, он вернулся на службу в Туркестанский край. Наступил легендарный период его жизни. Однажды, переодевшись туземцем, Корнилов верхом отправился через афганскую границу. Через три дня, преодолев 400 верст, он доставил своему командованию фотографии и подробное описание всей местности. Изучая области, прилегавшие к азиатской границе России (Китай, Туркестан, восточную часть Персии), Корнилов приобрел известность не только как способный разведчик, но и как путешественник-исследователь.
В годы русско-японской войны Л.Г. Корнилов, будучи начальником штаба стрелковой бригады, проявил себя как решительный и мужественный офицер, за храбрость был награжден Георгиевским орденом 4-й степени, он отличился в боях под Мукденом. Его самоотверженное поведение в самые тяжелые минуты боя вдохновляло и поддерживало солдат и офицеров.
После войны георгиевский кавалер Л.Г. Корнилов некоторое время служил в Главном штабе, затем продолжил службу в Туркестане, на Кавказе, в Прибалтике, а с 1909 по 1911 г. состоял российским военным агентом в Китае. На дипломатическом поприще он, однако, не задержался. Выслужив генеральский чин, принял командование 2-м отрядом Заамурского пограничного округа. Первую мировую войну Корнилов встретил во Владивостоке командиром 1-й бригады 9-й Сибирской стрелковой дивизии. После чего — новое назначение: он принял командование 49-й пехотной дивизией, а затем — 48-й.
Весной 1915 г. 48-я пехотная дивизия прикрывала отход русских войск Юго-Западного фронта с Карпат. Нарушив полученный приказ, своенравный Корнилов не сумел вывести дивизию из-под германского контрудара. Итог был трагичен: дивизия была частично окружена и пленена. Сам генерал получил ранение в руку и ногу и попал в плен. Однако этот факт, повлекший за собой расследование, был замят, поскольку вышедшие из окружения части сохранили все же свои боевые знамена, и командные верхи даже попытались представить разгром дивизии подвигом. Что касается Корнилова, то он неоднократно пытался бежать из австрийских лагерей для военнопленных, и в 1916 г. побег наконец удался.
Сначала пленный генерал был помещен в «элитный» — генераль- ско-офицерский — лагерь близ Вены. Среди русских военнопленных там находился известный летчик А.А. Васильев, который еще до войны прославился своим перелетом по маршруту Петербург — Москва. Летом 1914 г. его аэроплан, на котором летел и генерал-лейтенант Е.И. Мартынов, был сбит над линией фронта.
Корнилов, Мартынов и Васильев разработали план захвата самолета, на котором они должны были улететь. Задуманное осуществить не удалось: администрация лагеря заговорщиков разлучила. Оказавшись в новом лагере в селе Лека (замок графа Эстергази), Корнилов и Мартынов не упали духом и не расставались с мечтой о побеге. Прослышав, что в лагере-госпитале Кассек у нескольких пленных русских офицеров есть документы, дающие надежду на освобождение, Корнилов начал решительно действовать. Он почти перестал есть, худел, а чтобы вызвать сердцебиение — пил крепчайший чай. И добился своего: по состоянию здоровья он был переведен в Кассек. Получив документы, он возобновил подготовку к побегу. В этом ему помогли русский пленный солдат и русский врач в Кассеке. Они установили контакт с заведовавшим аптекой чешским фельдшером. На деньги Корнилова он достал необходимую одежду, пистолет и патроны, компас. Так как ранее переданные Корнилову документы годились только до Будапешта, пришлось купить и два «липовых» документа. В назначенное утро, одетый в австрийскую форму, Лавр Георгиевич в черных очках вышел из лагеря. На квартире аптекаря, который отпросился у начальства съездить домой, Корнилов сбрил усы. «Особая 158 примета» — родинка под глазом была ликвидирована. Врач Гутков- ский и солдат Цесарский — сообщники Корнилова — должны были три-четыре дня скрывать его отсутствие в лагере. Для этого Гутков- ский посещал «больного Корнилова» (за несколько дней до побега он «по болезни» перестал выходить из своей комнаты), а Цесарский носил в пустую комнату пищу и съедал ее там. Но на второй день произошло непредвиденное. В лагере скончался русский пленный. На его отпевание пришли все соотечественники, кроме Корнилова. Понятно, что тут же обнаружили его отсутствие. Гутковский и Цесарский были арестованы, лагерь оцеплен. Тем временем Корнилов и его спутник, меняя пассажирские поезда, добрались до Будапешта. А оттуда отправились в сторону румынской границы. В лесу переоделись в штатское. Но с этого момента начались неудачи. Беглецы заблудились. Несколько дней, не имея продовольствия, питались только ягодами и грибами. Наконец вышли к какому-то селению, в которое спутник Корнилова отправился за едой... и был схвачен австрийским конвоем. Корнилов блуждал еще несколько дней. Обувь его была разбита, одежда изорвана. Обессиленный и отчаявшийся, он неожиданно наткнулся на пастуха-румына. Отлежался в его шалаше. Затем пастух вывел его к Дунаю. На другой стороне была Румыния. Переплыв реку, Корнилов выбрался на берег и был подобран румынскими крестьянами. Его отвели в село, где уже находилось несколько военнопленных.
Вместе с группой военнопленных он прибыл в городок Турна- Северин. На площади русский штабс-капитан объявил им, что Румыния вступила в войну с Германией и Австро-Венгрией и что после проверки все будут отправлены на фронт. В нарушение всех уставных норм, не вставший «смирно» перед офицером, из строя вышел солдат и, не обратившись как положено, крикнул: «Я генерал-лейтенант Корнилов! Дайте мне приют!» Корнилова отправили в Бухарест, а оттуда через Киев он выехал в Ставку на прием к царю.
Побег генерала из плена был редчайшим случаем. По данным Ставки, на сентябрь 1916 г. в германском и австрийском плену находились 62 русских генерала, а бежал оттуда только Л.Г. Корнилов. Николай II лично принял его в Ставке и наградил Георгиевским крестом. Вскоре имя Корнилова обретает популярность, газеты и журналы превращают его в «национального героя». Но Россия продолжала воевать, и место профессионального военного было на фронте. Осенью 1916 г. Корнилов получает 25-й пехотный корпус, входивший в состав особой армии Юго-Западного фронта под командованием генерала А.А. Брусилова.
В дни Февральской революции 1917 г., когда объективно обозначилось противоборство революционно-демократической и контрреволюционной тенденций, думские лидеры, российский генералитет искали кандидатуру для восстановления порядка в восставшем Петрограде. Выбор пал на Корнилова. 2 марта генерал Корнилов был назначен командующим Петроградским военным округом. Именно он лично явился в Александровский дворец в Царском Селе и взял под арест императрицу Александру Федоровну, царских детей и придворных. В те дни Корнилов оказался в высоких сферах политики. Ему, скорее всего, отводилась роль той силы, которая должна была содействовать Керенскому в стабилизации режима и усилении позиций Временного правительства, установлении в тылу и на фронте «твердого порядка». Образованный офицер, владевший несколькими восточными языками, имевший печатные труды, вместе с тем властолюбивый и жесткий, Корнилов не был лишен собственных планов и политических интересов и ради этого он готов был сочетать присущую ему резкость, заносчивость и напористость с терпимостью и готовностью к компромиссам.
Во время апрельского кризиса Временного правительства Корнилов распорядился двинуть против демонстрантов артиллерию: пушки не стреляли, но по требованию Петроградского Совета Корнилов был с должности смещен и отправлен на фронт командовать 8-й армией.
На фронте он близко сошелся с комиссаром Б.В. Савинковым и начал добиваться смещения главнокомандующего Юго-Западным фронтом генерала Гутора. Савинков был личным другом Керенского, и свалить Гутора не составило труда.
Лето 1917 г. не принесло успеха в ходе наступления русских войск. В те дни Корнилов, командуя Юго-Западным фронтом, отдал приказ стрелять по отступающим российским солдатам. Похоже, что в то время генерал уже задумывался о «диктаторстве». Теперь Корнилов определил для себя новое место — Верховного Главнокомандующего. Отказ А.А. Брусилова поддержать диктатуру Керенского решил его судьбу: Корнилов занял место Главковерха. Тем летом, буквально за несколько дней, Корнилов совершил поистине головокружительную карьеру: от командующего армией до Верховного Глав- 160 нокомандующего. В августе 1917 г., став Верховным Главнокомандующим, Корнилов особым приказом сформировал Корниловский ударный полк. В стальных касках, с черно-красными погонами, с эмблемой, изображавшей череп над скрещенными костями и мечами (она укреплялась на фуражке и рукаве), «корниловцы» одним своим видом должны были наводить страх. Особую роль при Корнилове играл и конный Текинский полк, сформированный в основном из туркмен. О них говорили, что на вопрос, какой режим они поддерживают — старый или новый, следовал ответ: «Нам все равно, мы просто режем». Л.Г. Корнилов говорил по-туркменски и по-персидски, что делало его популярным среди всадников-мусульман. Слово Корнилова было для них законом. Текинцы, в белых папахах и малиновых халатах, с кинжалами у пояса составили его личный конвой. 13 августа Корнилов прибыл в Москву. На Александровском вокзале ему была устроена восторженная встреча. С вокзала на площадь офицеры несли его на руках.
Корнилов стал центром, вокруг которого сплотились либералы, консерваторы и реакционеры, правые эсеры и меньшевики, он чувствовал себя независимым от А.Ф. Керенского и стремился к установлению военной диктатуры. Правые газеты прочили его в «спасители государства», сам же Корнилов заявлял, что будет нести ответственность не перед правительством, а только перед «собственной совестью и всем народом». Выдвинутая им программа являла собой систематизированный план милитаризации всей страны, что повлекло бы за собой устранение всех революционных и демократических организаций. Очевидно, что это была не столько военная, сколько политическая программа, что встревожило главу Временного правительства Керенского. Правый лагерь уже сделал выбор в пользу Корнилова, шансы которого росли параллельно падению престижа Керенского, на которого в последних числах августа 1917 г. сильно давили, чтобы он пошел на уступки Корнилову и даже оставил свой пост. Однако Керенский квалифицировал все телеграммы, обращения и приказы Корнилова как действия против «законной» власти и «измену родине». Позднее в своих показаниях Следственной комиссии Временного правительства Корнилов признавал, что решил выступать открыто и установить в стране сильную и твердую власть, для чего хотел воспользоваться 3-м конным корпусом генерала Крымова, которому он приказал продолжать сосредоточение для выступления на Петроград.
После попытки вооруженного давления на Временное правительство (так называемый Корниловский мятеж) в августе 1917 г. Л.Г. Корнилов был арестован. Он бежал на Дон, где, встав у истоков Белого движения, возглавил Добровольческую армию.
В феврале 1918г. под его командованием в Ростове начался поход Добровольческой армии, вошедший в историю под названием Ледяного. Этот поход стал одной из легенд белого дела как, например, Перекоп для красных. В нем участвовал и Сергей Эфрон (муж поэтессы М. Цветаевой). За 80 дней добровольцы прошли более 500 верст, участвовали более чем в 40 боях, понесли тяжелые потери и проявили колоссальное мужество (на память об этом походе его участники создадут знак — терновый венец, пронзенный мечом. Его получат 3698 человек).
В конце марта они дошли до Екатеринодара, где и были разбиты. Бой за Екатеринодар стал последним в жизни Лавра Корнилова. Его штаб находился в трех верстах от города и непрерывно обстреливался красными. Один из артиллерийских снарядов попал в цель. От полученного ранения Корнилов скончался. Он был тайно похоронен на территории немецкой колонии Гначбау. Однако вскоре вступившие в Гначбау красные обнаружили могилу генерала. Труп был вырыт и перевезен в Екатеринодар. После долгих глумлений над ним труп сожгли в окрестностях города. Тем временем добровольцы по приказу нового главнокомандующего — А.И. Деникина — уходили от Екатеринодара назад, еще точно не зная, куда...