klassreferat.ru

А.П. Ермолов вошел в историю как выдающийся военный и госу­дарственный деятель России в славной когорте русских людей, кото­рые возвели нашу страну в ранг величайшей мировой державы. При этом он воспринимался современниками и потомками как личность сложная, загадочная и противоречивая.

Алексей Ермолов родился 24 мая 1777 г. в Москве. Дворянский род Ермоловых славился не богатством, а верной службой Отечеству и царям российским. Отец Алексея — Петр Алексеевич Ермолов, по болезни оставив армейскую службу, вышел в отставку, стал граждан­ским чиновником. Мать — Мария Денисовна происходила из дворян­ской семьи Давыдовых, родственной Орловым, Потемкиным и Раев­ским. Алексей Петрович считал, что от отца он унаследовал деловой и серьезный склад ума, а от матери — остроумие и острословие, что и помогало, и вредило ему в жизни.

После семи лет пребывания в благородном пансионе при Москов­ском университете для Алексея началась действительная военная служба. В чине поручика гвардии он приехал в Санкт-Петербург. Однако гордый, но бедный Алексей принимает решение не обреме­нять отца расходами, а перевестись из гвардии в армию, надеясь про­явить себя в военных походах.

В 1794 г. он участвует в подавлении национально-освободи­тельного восстания в Польше, возглавляемого генералом Тадеушем Костюшко. При штурме предместья Варшавы 24 октября 1794 г. он был замечен великим Суворовым и семнадцатилетним капитаном из рук полководца получил свой первый орден Св. Георгия 4-й степени.

В 1798 г. Ермолов уже достиг чина подполковника и заслужил ре­путацию знающего и храброго артиллериста. Ермолов не обольщался достигнутым. Много свободного времени он уделял чтению книг по военной истории, артиллерии и фортификации, приобретая знания, которые помогут ему в дальнейшем.

Но вскоре блестяще начатая военная карьера прервалась. При вступившем на престол после смерти Екатерины II Павле I Ермолов по ложному доносу был арестован и помещен в каземат Петропавлов- ской крепости. Павел I «высочайше повелеть соизволил Ермолова, исключа из службы, отослать на вечное житье в Кострому, где губер­натору за поведением его иметь наистрожайшее наблюдение». В Ко­строме А.П. Ермолов изучил латинский язык, переводил сочинения Юлия Цезаря, Тита Ливия и Тацита, совершенствуя знание латыни и изучая военную историю Рима по подлинникам древних авторов. В ссылке он познакомился и подружился с Матвеем Ивановичем Пла­товым, мужественным и способным генерал-майором Донского ка­зачьего войска.

В марте 1801 г. новый император Александр I снял с Ермолова все обвинения и разрешил вернуться на службу. В Санкт-Петербург Алексей Петрович прибыл уже другим человеком: арест и ссылка сделали его осмотрительным и скрытным, умеющим лавировать меж­ду различными политическими силами. На фоне своих современников он отличался независимыми взглядами, резкими суждениями не толь­ко о положении дел в государстве, но и о высших сановниках Россий­ской империи. Репутация дерзкого вольнодумца прочно закрепилась за ним и стала главной причиной всех его неудач.

Следующие три года Ермолов командовал конно-артиллерийской ротой в Вильно. Эти годы стали периодом раздумий о судьбе, поис­ков своего места в жизни. Самолюбие Ермолова страдало в те годы от того, что, пока он находился в ссылке, молодые обогнали его по службе. Алексей даже намеревался выйти в отставку и помогать отцу в родовом поместье.

Злым гением Алексея Петровича стал граф Аракчеев. В юности Ермолов своим колким языком нанес тому обиду, и теперь Аракчеев, будучи инспектором всей артиллерии, тормозил продвижение Ермо­лова по службе. В 1804 г. рота под командованием Ермолова по при­казу Аракчеева пять раз передислоцировалась. Надеясь обнаружить недостатки, А.А. Аракчеев лично провел смотр ермоловской роты. Но, несмотря на частые переходы, солдаты нареканий не вызвали. И тогда граф сделал замечание Ермолову, что лошади у него худы. В ответ на это в присутствии офицеров и свиты Аракчеева Ермолов, посмотрев на графа в упор, произнес: «По службе наша участь, Ваше сиятельство, часто зависит от скотов». Аракчеев не вызвал Ермолова на дуэль, очевидно, не признав эти слова на свой счет, и покинул рас­положение роты. А дерзкий ответ Ермолова широко распространился в армии.

В 1805 г. Ермолов в составе 50-тысячной армии под командовани­ем М.И. Кутузова направляется в помощь Австрии против наполео­новской Франции. За исключительное мужество в сражении под Ау­стерлицем он получил звание полковника, в 1806 и 1807 гг. участвует в военных кампаниях. По окончании их он награждается орденом Св. Георгия 3-й степени и Св. Анны 2-й степени. В рескрипте импера­тор Александр выразил ему благодарность за проявленную воинскую доблесть. К рескрипту прилагались деньги для награждения лучших солдат его бригады. В 1809 г. Ермолов получает долгожданный чин генерал-майора и командование отрядом резервных войск погранич­ной службы. Все эти годы он интересуется европейскими событиями, изучает военное дело, наблюдает за военно-политическими шагами Наполеона Бонапарта.

Весной 1812 г. в преддверии войны с Наполеоном А.П. Ермолов был назначен командующим Первой гвардейской дивизией, состояв­шей из трех бригад, которые включали в себя шесть самых привиле­гированных русских полков (Преображенский, Семеновский, Измай­ловский, Литовский, Егерский, Финляндский). Под началом Ермолова оказались будущие декабристы: князь С. Трубецкой, П. Пестель, Му­равьев-Апостол, И. Якушкин.

В Вильно, куда прибыла дивизия, Ермолов узнал о начавшейся войне с Францией. Александр I назначил его начальником штаба Пер­вой армии под командованием М.Б. Барклая де Толли. Генералом Ер­моловым было очень много сделано для успешного соединения Пер­вой и Второй армий под Смоленском.

За день до назначения Кутузова главнокомандующим Ермолов был произведен в генерал-лейтенанты. В самый тяжелый период Оте­чественной войны Ермолов находился рядом с Кутузовым, выполняя его приказы, а нередко действуя самостоятельно. Ермолов принимал участие во всех крупных сражениях, особенно отличившись при Бо­родино, Малоярославце и на Березине. Во время Бородинского сра­жения был отправлен Кутузовым на левый фланг, в самое пекло бит­вы, и был рад жертвовать собой во имя Отечества. Во главе пехотного батальона он пошел на штурм Курганной высоты, увлекая солдат сво­ей храбростью. Он бросал ордена перед строем солдат, стремясь ус­корить движение батальонов, и многие солдаты, вырываясь вперед, становились обладателями высшей воинской награды для низших чи­нов. Французы были отброшены с Курганной высоты. Ермолов полу­чил ранение в шею, но остался в строю. На военном совете в Филях Ермолов занял противоречивую позицию: с одной стороны, придер­живался мнения дать новое сражение у стен древней столицы, с дру­гой — соглашался с мнением Барклая отступать. В случае отступле­ния Ермолов предлагал направление на юг. Кутузов развил и усовершенствовал эту идею.

Во время Заграничного похода русской армии Ермолов был на­чальником всей артиллерии и отлично дрался при Дрездене, Лейпци­ге, Кульме.

На вопрос Александра I, благоволившего к иностранцам, о же­лаемой награде, он ответил: «Произведите меня в немцы, государь», чем вызвал восторг патриотично настроенных офицеров. Крутой нрав генерала гармонировал с его внешним видом: высокий, статный, крепкий. Это производило сильное зрительное впечатление. Прослав­ленный герой 1812 г. сочувствовал либеральным идеям, но никогда не подчеркивал открытую оппозицию правительству. Путь насильствен­ных преобразований (избранный его друзьями-декабристами) не от­вечал, по его мнению, национальным интересам страны, а эти интере­сы для Алексея Петровича были превыше всего.

Будучи убежденным сторонником активного продвижения Рос­сийской империи на Восток, Ермолов считал, что для этого необхо­димо обеспечить спокойный тыл — покорить народы Кавказа. Целые народы должны были утратить право на свою историческую судьбу и превратиться в средство достижения одной цели — продвижения им­перии на Восток. В 1816 г. А.П. Ермолов был назначен наместником на Кавказе. Усмирение Северного Кавказа он рассматривал как благо не только для России, но и для самих горцев, которым Россия, по его мнению, несла «свет цивилизации». Постепенно в руках Ермолова сконцентрировалась огромная власть, на отдаленном расстоянии от Петербурга соизмеримая с царской. Безмерное честолюбие и жажда власти, личная храбрость, полководческие и государственные спо­собности, бескорыстие и добродушие, личная независимость, жесто­кость и двуличие приковывали внимание современников к «прокон­сулу Кавказа». Популярность его была велика и непоколебима.

Усмирение горских народов Ермолов осуществлял с жестокостью, используя любые средства и методы (захват и расстрел заложников, сожжение деревень и т.д.). Неустрашимые кавказские вожди трепета­ли перед «русским шайтаном».

Политическая интуиция и мудрость Ермолова подсказывали ему необходимость сочетания вооруженных и несиловых методов на Се­верном Кавказе. По отношению к горцам он умел проявлять и добро­ту, и великодушие, внушать доверие к себе. В его личной охране бы­ли представители горских народов. А.П. Ермолов трижды на Кавказе вступал в брак с горскими мусульманками, хотя официально, соглас­но законам Русской православной церкви, оставался холостым. Жены родили ему пятерых сыновей и дочь, о которых он заботился. Сы­новьям Алексей Петрович дал военное образование. Все они окончи­ли артиллерийское училище и служили в армии.

Ермолов был уверен: чтобы сделать Кавказ органической частью Российской империи, нужно было завоевать его политически, эконо­мически, духовно. Уничтожение внутренних пошлин, развитие путей сообщения, обеспечение большей безопасности способствовали раз­витию торговли. Алексей Петрович в определенной степени заботил­ся о развитии местных, национальных культур. В Тифлисе при Штабе корпуса стала издаваться газета на грузинском языке. Для библиотеки Тифлисского благородного училища Ермолов лично выписывал книги из России, выделял средства для расширения этого учебного заведения. По его представлению многие дети кавказской знати обу­чались в кадетских корпусах России. По приказу Ермолова заклады­вались крепости (в частности, Грозная). В них устраивались ярмарки, активно шла торговля товарами российского и местного производст­ва. Через торговлю распространялось русское политическое и куль­турное влияние. Поощрялось хозяйственное развитие Грузии и Закав­казья. В Тифлисе началось строительство зданий в европейском стиле, которым были присущи добротность и хороший вкус. При этом в Грузии Ермолов, стремясь упрочить положение России, создавал подобие русских военных поселений.

Вверенная Алексею Петровичу русская армия на Кавказе была предметом его особой заботы. Следуя суворовским традициям, Ермо­лов проявлял интерес к повседневной жизни, бытовым условиям, пи­танию солдат, ужесточал ответственность командиров за число по­терь в боевых операциях. За это солдаты отвечали ему уважением и преданностью. В проведенных им внутри Кавказской армии преобра­зованиях содержались зачатки проведенной уже при Александре II военной реформы. Вся линия Северного Кавказа, расчерченная ли­ниями крепостей и дорог на блокадные зоны с целью более оператив­ного управления армией, стала прообразом будущих военных окру­гов.

Воцарившийся в 1825 г. на российском престоле Николай I не со­бирался считаться с огромной популярностью Ермолова, а созданную им систему управления на Кавказе посчитал малопродуктивной.

Успешность Ермолова на Кавказе, его популярность в обществе, прогрессивные инициативы, уважение к солдатам настораживали правительство, которое уже в 20-х гг. предпринимало попытки ото­звать Ермолова с Кавказа. Тайные агенты военной полиции пытались выявить заговор, якобы имевший место в штабе Ермолова.

На первых допросах декабристов имя Ермолова стало упоминать­ся, однако Следственная комиссия никаких конкретных компромети­рующих фактов не набрала. Ермолов был слишком популярен в армии и обществе. Ему были преданы 40 тыс. солдат и офицеров. И Николай не решился на арест или взятие под стражу Ермолова, но не отказался от намерения сместить его. И основанием для отставки должна была, по мнению Николая I, являться не политика, а служебные упущения наместника на Кавказе.

9 декабря 1826 г. пятидесятилетний генерал был уволен в отстав­ку. В томительном бездействии ему предстояло провести более трех десятилетий.

В июне 1827 г. Ермолов навсегда покинул Кавказ. Он поселился в родовом поместье близ Орла. В первые годы после отставки Ермолов тяжело переживал случившееся, но никому не жаловался. «Падение» Ермолова еще долго обсуждалось в русском обществе. Современники считали, что генерала сместили за причастность к событиям 14 декаб­ря 1825 г.

В начале 30-х гг. XIX века Ермолов перебрался в Москву, где по- прежнему был популярен. Жил он на Пречистенском бульваре. Когда генерал впервые появился в Московском Дворянском собрании, оде­тый в черный фрак с орденом Св. Георгия в петлице, все присутст­вующие, в том числе женщины, встали.

Опала Ермолова взволновала русское общество, у многих вызвала недоумение и возмущение. На отставку генерала И.А. Крылов от­кликнулся баснями «Конь» и «Булат».

Под давлением общественного мнения Николай I назначил Ермо­лова членом Государственного совета. Однако генерал от назначения отказался.