Александр Христофорович Бенкендорф
1783-1844
Александр Христофорович Бенкендорф родился в 1783 г. Его отец — Христофор Иванович — при Павле I дослужился до чина генерала от инфантерии, участвовал в русско-турецких войнах, а затем стал губернатором в Риге. На рубеже ХУШ-Х1Х веков он оставил службу и вплоть до своей смерти почти четверть века прожил в поместье графа Стенбока. За свою удивительную, поражавшую современников забывчивость он обрел известность замечательного оригинала и чудака. Мать Александра — Анна Юлиана Шиллинг фон Канштадт — была подругой супруги Павла Петровича, Марии Федоровны, состояла в ее свите и нередко позволяла себе вмешиваться в их семейные дела. Когда в семье Павла I родился первенец Александр, она его нянчила. Близость к императорскому двору во многом впоследствии помогла детям Бенкендорфов: при покровительстве императрицы Марии Федоровны братья Александр и Константин получили лучшее по меркам того времени воспитание. В конце екатерининского царствования аббат Николь, известный в России как превосходный педагог, при помощи иезуитов открыл привилегированное учебное заведение, в котором могли получать образование только сыновья вельмож. В этом пансионе учились Орловы, Волконские, Воронцовы, Гагарины, Голицыны, Нарышкины, Юсуповы, Бенкендорфы и другие отпрыски аристократических семей. Распорядок дня воспитанников пансиона был жестким и полностью регламентированным: подъем в шесть утра, холодная ванна, физические упражнения на свежем воздухе... Религиозному воспитанию уделялось большое внимание. Мальчикам вменялось в обязанность по воскресеньям писать письма родным, половину карманных денег расходовать на помощь бедным. Приоритет воспитания над образованием в пансионе был очевидным — «высшие науки» здесь не преподавались. Не получив систематического образования, Бенкендорф мог вести вполне светскую беседу и имел живой слог. По окончании пансиона Александр Бенкендорф был записан в лейб-гвардии Семеновский полк и стал флигель-адъютантом Павла I. В 1801 г. правление Павла прервалось, на престол вступил его сын — Александр, который не счел нужным покровительствовать Бенкендорфу. И Александр Христофорович сделал свой выбор. Карьере при дворе он предпочел военную карьеру. Первые военные отличия — знак ордена Св. Анны 3-й степени и малый крест ордена Св. Владимира 4-й степени — он получает в Закавказье.
Орден Св. Анны 3-й степени носили на оружии. На эфесе шпаги небольшой кружок («Клюква») — красный финифтевый медальон, увенчанный императорской короной, в котором в красном эмалевом кольце помещался красный эмалевый крестик. Орден Св. Анны был первым иностранным по происхождению орденом, включенным в XVIII веке в систему наград Российской империи, и награждали им за «благочестие и верность», а в дальнейшем — и за боевые отличия.
Что касается второй награды — ордена Св. Владимира, — то выдали ее Александру Бенкендорфу за военные заслуги (хотя выдавалась еще и за гражданские отличия). Четвертая степень была низшей и представляла собой небольшой крестик под красной эмалью с черной и золотой каймой. В центральном круглом медальоне на лицевой стороне помещалось на черном эмалевом фоне изображение горностаевой мантии под великокняжеской короной. На мантию положен вензель «СВ» (Святой Владимир). Носить знак 4-й степени полагалось на узкой ленточке красного цвета с черной каймой в петлице.
Первыми своими наградами Бенкендорф особенно дорожил: ими были отмечены его усердие в военной службе и храбрость в сражениях. Началось восхождение по быстрому и опасному пути к славе и чинам.
Вскоре Бенкендорф начинает участвовать в наполеоновских войнах. За проявленную храбрость в сражении при Прейсиш-Эйлау Александр Бенкендорф был награжден орденом Св. Анны 2-й степени (красный крест на узкой ленте для ношения на шее) и отмечен чином капитана. Войну 1806-1807 гг. Бенкендорф закончил в чине полковника. Военная служба сочетается в этот период с участием в дипломатической миссии: Бенкендорф сопровождает посла в Париже графа П.А. Толстого и выполняет ряд серьезных поручений. Наблюдая за политической жизнью наполеоновской Франции, Александр Христофорович отмечает многие полезные, на его взгляд, государству учреждения, которые следует позаимствовать, и прежде всего жандармерию. Им даже был подготовлен проект о составлении управления жандармов из людей честных и смышленых. Но проект остался неут- вержденным.
В 1809 г. Бенкендорф участвует в Русско-турецкой войне (1806— 1812 гг.). Возглавленная им стремительная контратака уланского полка решила исход Рущукского сражения в пользу русской армии. Бенкендорф был награжден за воинские заслуги и отличия в бою орденом Св. Георгия 4-й степени — золотым крестом с расширяющимися от центра лучами, покрытыми белой эмалью. В круглом медальоне креста помещалось изображение св. Георгия на коне, поражающего копьем змия. Этот орден никогда не снимался, ибо приобретался исключительными воинскими заслугами.
В Отечественной войне 1812 г. А.Х. Бенкендорф воевал в составе отряда генерал-майора Ф.Ф. Винценгероде, в начале войны обеспечивал оперативную связь между разрозненными армиями М.Б. Барклая де Толли и П.И. Багратиона, стремившихся соединиться. За успешную военную операцию при городе Велиж Бенкендорф стал генерал- майором. В этом сражении принимал участие и друг Бенкендорфа, С.Г. Волконский. Во время ночной атаки их отряды, наступая на город с разных сторон, чуть не порубили друг друга, приняв встречный отряд за неприятельский. И только наступивший рассвет предотвратил нечаянную стычку двух друзей. В начале августа Александр Хри- стофорович стал одним из первых командиров партизанских армейских отрядов, которые должны были действовать на флангах армии противника. Его отряд сражался под Звенигородом и Волоколамском, при отступлении русской армии из Москвы прикрывал дороги на север и северо-запад. Когда же неприятель оставил Москву, Александр Христофорович был назначен первым комендантом освобожденной древней столицы. В преследовании отступавшей «армии двунадесяти языков» Бенкендорф также участвовал и взял в общей сложности более 6000 пленных. В заграничных походах русской армии он командовал летучим армейским отрядом, сражался под Темпельсбергом и Лейпцигом, воевал в Голландии. Многочисленные награды находят своего героя: за участие в военной кампании 1813-1814 гг. А.Х. Бенкендорф получил орден Св. Георгия 3-й степени (крест на ленте для ношения на шее; заслужить орден Св. Георгия в боевой обстановке было чрезвычайно трудно), орден Св. Анны 1-й степени (1-я степень была высшей и состояла из красного креста, носимого на широкой ленте через левое плечо, и серебряной звезды, которая носилась на правой стороне груди); ему были пожалованы бриллиантовые знаки к ордену Св. Анны, золотая с бриллиантами шпага (выдавалась за храб- 80 рость); орден Св. Владимира 2-й степени (ордена Св. Владимира и Св. Георгия были единственными, которые полагались только за выдающиеся военные заслуги). Был он пожалован и иностранными наградами: большим крестом Шведского меча, прусским орденом; от нидерландского короля получил золотую шпагу; от британского регента — золотую саблю с надписью «За подвиги в 1813 году». Портрет генерала А.Х. Бенкендорфа позднее украсил знаменитую Военную галерею 1812 г. в Зимнем дворце в Петербурге. Но высшей и главной, по-видимому, наградой для Александра Христофоровича явилась его удивительная неуязвимость: герой Отечественной войны и Заграничного похода ни разу не был ранен.
В послевоенные годы Бенкендорф являлся начальником штаба 2-й драгунской дивизии, а в 1819 г. был назначен начальником штаба гвардейского корпуса и пожалован званием генерал-адъютанта. Но не только участие в военных действиях укрепило авторитет и известность Бенкендорфа в российском обществе. Славу и признательность современников принесли ему его поступки во время страшных событий 7 ноября 1824 г.
В тот день в Санкт-Петербурге началось великое наводнение. Бушующие волны поднимались над берегами переполненной Невы, вода стремительно бежала через каменные парапеты на город. Ее напор был настолько сильным и безудержным, что из уличных люков забили фонтаны. Спасаясь от разгневанной стихии, жители города пытались скрыться на верхних этажах зданий, лезли на фонари, деревья, на крыши проплывавших по возникшему огромному озеру карет. Вода смывала дома, вырывала с корнем деревья, разрушала парусные суда, уносила жизни сотен людей. Моряки, офицеры, вызвавшиеся добровольцы спасали своих сограждан, проявляя в минуту опасности лучшие человеческие качества, совершая настоящие подвиги. Руководил спасением людей генерал-губернатор города М.А. Милорадович. Не остался безучастным в этих событиях и генерал-адъютант А.Х. Бенкендорф. В тот день он был в Зимнем дворце — дежурил при императоре Александре, который приказал ему послать катер для спасения утопающих. Подвергаясь смертельной опасности, по плечи в воде, он перешел через набережную и достиг 18-весельного катера, на котором до середины ночи спасал терпевших бедствие людей, поражая очевидцев своим мужеством и самоотверженностью. На следующий день вода спала. Город являл собой страшное и печальное зрелище. Начали работу комитеты помощи пострадавшим, открывались приюты для лишившихся крова. В наиболее пострадавшие от наводнения районы Петербурга были назначены временные военные губернаторы, на Васильевский остров — А.Х. Бенкендорф. На него возлагалась обязанность устраивать бездомных, кормить голодных, вывозить утонувший скот и т.д. Император лично пожаловал Александру Христофоровичу в награду бриллиантовую табакерку.
Над многими проблемами российской действительности после победоносного завершения войны с Наполеоном задумывались возвратившиеся из походов офицеры. Не был исключением и А.Х. Бенкендорф. Предметом его напряженных раздумий было взаимодействие общества и власти. По его мнению, могущественной являлась лишь та власть, которая опиралась не на страх и силу, а на авторитет и доверие. В противном случае власть становилась враждебной. Усиление и укрепление власти Бенкендорф связывал с осознанием подчиненными превосходства начальства и необходимости безукоризненно и беспрекословно выполнять служебные обязанности для всеобщего блага. Взгляды Бенкендорфа во многом были схожи со взглядами великого князя Николая Павловича, с которым установились не только служебные, но и дружеские отношения. Николай Бенкендорфу доверял, знал, что на него сможет в трудный момент положиться. И такой момент наступил 14 декабря 1825 г. На Сенатской площади Бенкендорф не отходил от императора; не страшась пуль, уговаривал солдат; возглавил один из отрядов по поимке разбежавшихся мятежников. Через три дня Александр Христофорович вошел в созданный по указу царя Следственный комитет по делу декабристов. Среди этих людей у Бенкендорфа были знакомые и даже друзья. С С.Г. Волконским он учился в пансионе аббата Николя; в масонской ложе «Соединенных друзей», куда он вступил в 1810 г., состояли П.И. Пестель, С.Г. Волконский, М.И. Муравьев-Апостол. Дружба с Волконским еще более окрепла в войну 1812 г. (уже после смерти Бенкендорфа сын Волконского женился на его внучке). И вот теперь, в событиях 14 декабря, его друзья — Николай I и С.Г. Волконский оказались по разные стороны Сенатской площади, и Бенкендорф, не колеблясь, встал на сторону царя. В Следственном комитете он выступил против смертной казни, хотя осудил выступление мятежников. Ни один из декабристов в своих воспоминаниях не отозвался плохо об Александре Христофоровиче, напротив, подчеркивали его челове- 82 ческое сострадание и сочувствие к осужденным. Он сохранил уважение к политическим противникам и тем самым сохранил их уважение к себе. День 14 декабря еще более сблизил Николая I и Бенкендорфа. Император ему всецело доверял. В многочисленных поездках по России они сидели в одной коляске и рассуждали о многих проблемах, задумывались над многими вопросами... Но, пожалуй, самым актуальным в свете недавнего декабристского выступления был вопрос о создании особого органа тайного надзора за состоянием дел в Российской империи. Бенкендорфу вспомнились его впечатления о давнем пребывании во Франции и отклоненный Александром I составленный им проект о учреждении жандармерии, а также его размышления о нравственном авторитете власти. Николай, подобно Петру I, стремившемуся построить государство, в котором все регламентировано до мелочей, решил создать свою структуру управления империей. Во главе ее сложились шесть отделений Собственной Его Императорского Величества канцелярии. III отделение вело все политические дела, осуществляло контроль за умонастроениями в обществе. К этому отделению прилагался корпус жандармов. Указом 25 июля 1826 г. А.Х. Бенкендорф, пользующийся в обществе отличной репутацией, был назначен начальником III отделения и шефом корпуса жандармов. Полицию Бенкендорф рассматривал как необходимый для поддержания спокойствия общества орган, который будет предупреждать беспорядки и преступления и гарантировать гражданам безопасность. В полиции должны, по его мнению, служить люди с высокими нравственными качествами — честные и благородные. Только в этом случае полицию будут уважать. Интересно, что о необходимости образования подобного учреждения рассуждал еще в 1818 г. декабрист П.И. Пестель и оптимальным количеством для России жандармов считал 112 900 человек. В николаевской России корпус жандармов, которым руководил А.Х. Бенкендорф, насчитывал от 4278 человек (в 1827 г.) до 5164 человек (в 1836 г.). III отделение С. Е. И. В. К. создавалось как орган «быстрого реагирования» на жалобы, притеснения, взяточничество, произвол администрации. И хотя Николай I и Бенкендорф включили в функции этого отделения наблюдение за умонастроениями, надзор за иностранцами, выявление революционных деятелей и организаций, сбор сведений о крестьянских выступлениях и т.д., все-таки большую часть объема работ составляли дела отнюдь не крамольно-политического характера.
Перечень дел, которые подлежали рассмотрению вначале 16, а позднее 32 чиновниками III отделения, выглядел следующим образом:
- содействие к получению удовлетворений по документам, не облеченным в законную форму;
- пересмотр в высших судебных местах дел, решенных в низших инстанциях;
- помещение детей на казенный счет в учебные заведения;
- назначение денежных пособий, пенсий, наград;
- возвращение прав состояния, облегчение участи состоящих под наказанием, освобождение содержащихся под стражей;
- рассмотрение проектов по разным предприятиям и изобретениям. Кроме того, разбиралось огромное количество жалоб:
- на личные оскорбления;
- на неповиновение детей родителям и на злоупотребление родительской властью;
- на неблаговидные поступки родственников по делам о наследстве;
- помещиков на крестьян и обратно;
- на оставление просьб и жалоб без разрешения со стороны начальствующих лиц;
- на порубку и поджог казенных лесов и т.д.
Среди десятков тысяч разбираемых дел примерно 6% составляли дела о жестоком обращении помещиков с крепостными на основании крестьянских жалоб. При этом именно при участии Бенкендорфа рассмотрение дела об открытии Н.Н. Муравьевым в своем имении училища для крепостных обернулось принятием закона о недопустимости получения крепостными образования выше церковноприходского. Работа III отделения все же упростила и ускорила ход прошений и жалоб, которые перестали годами переправляться по различным многочисленным инстанциям и теперь подлежали рассмотрению служащим III отделения, затем начальником отделения — А.Х. Бенкендорфом и, наконец, императором. В целях укрепления общественного порядка Бенкендорф считал необходимым расширять сеть доносов, привлекать к сотрудничеству с жандармами многочисленных осведомителей. За шпионство платили деньги. Общество испытывало удивление и шок от перлюстрации писем. Беззаконные действия полиции вызывали всеобщее презрение. Надежды Бенкендорфа укрепить доверие к власти путем создания и деятельности тай- 84 ной полиции не оправдались. Напротив, уважение к ней подменялось страхом, а правительственный авторитет падал. Получалось, что намерения Бенкендорфа были позитивными, а результаты ужасными.
Непросто складывались отношения А.Х. Бенкендорфа и русских писателей и мыслителей. Отказывая литературе в полезности и считая, что от литературных произведений сплошной вред, Бенкендорф вслед за императором стремился полностью регламентировать и взять под контроль литераторов, среди которых особое место, конечно, принадлежало А.С. Пушкину. Николай I вызвался быть его личным цензором, и Пушкин — как придворный, как официальный историограф, как поэт — должен был обращаться к императору по любым вопросам своей жизни. Это касалось и издания книги стихов, и доступа к архивным документам, и заема денег. Нередко обращение к царю осуществлялось через Бенкендорфа: его поэт обязан был уведомлять обо всех своих передвижениях по стране. И над поэтом Бенкендорф старался свой надзор усилить. Мелочная опека давила творчество, загоняла Пушкина в установленные рамки, желание подогнать его под общий уровень ущемляло и сковывало индивидуальность. Наставления и поучения Бенкендорфа поэту и письма Пушкина шефу III отделения многочисленны: с 1826 по 1837 г. поэт писал Бенкендорфу 54 раза, Бенкендорф поэту — 36 раз. Александр Христофорович не определял положения Пушкина; он являлся прежде всего исполнителем воли и предписаний царя. И Николай, и Бенкендорф воспринимали Пушкина не как гения, а как чиновника, которого в силу его строптивости нужно наставить на «путь истинный» и заставить подчиняться. Во взаимоотношениях Пушкина и Бенкендорфа было много противоречивого, ибо неразрывно переплетались государственное, творческое, общечеловеческое, личностное. Пушкин, тяготясь столь пристальным вниманием Бенкендорфа, тем не менее считал его человеком умным, добрым, не лишенным чувства юмора. Да и личное цензурование Николаем его произведений все же не было лишено некоторых плюсов. Просто литературу, независимую и свободную, равно как независимых и свободных литераторов, царь и начальник III отделения не воспринимали: свободные и независимые не вписывались в николаевскую систему. А.И. Герцен и Н.П. Огарев были подвергнуты аресту и высланы не за какие-то конкретные «худые» действия, а за то, что могли бы действовать. В этом проявилось стремление Бенкендорфа отвратить сограждан от революционной деятельности и превратить в верноподданных прежде, чем они совершат что-то во вред правительству.
П.Я. Чаадаеву в ответ на его «Философическое письмо» А.Х. Бенкендорф объяснил, что и прошлое, и настоящее, и будущее России прекрасны, выше всяких похвал, после чего Чаадаев был объявлен сумасшедшим и к нему на квартиру постоянно направлялись врачи для освидетельствования больного.
Не понимал Бенкендорф и самовыражения личности М.Ю. Лермонтова, стремление его встать вне иерархии традиционного общества, но относился к нему благосклонно. Стихотворение «Смерть поэта» Бенкендорф воспринял спокойно, считал его эмоциональной вспышкой и даже не беспокоил царя упоминанием о нем. И лишь после того, как царь повелел перевести свободолюбивого поэта на Кавказ, Бенкендорф выполнил приказ (правда, через полгода именно благодаря шефу III отделения, откликнувшегося на просьбу бабушки поэта — Е.А. Арсеньевой, — Михаил Юрьевич был возвращен в гвардию). Изменилось отношение Бенкендорфа к Лермонтову уже после того, как поэт стал нарушать светские приличия и установленные законы (участвовал в дуэли), хотя могли быть и другие причины возникшей у Бенкендорфа, в том числе и личной, неприязни к Лермонтову. А.Х. Бенкендорф поддерживал отношения с опальными декабристами. III отделение под его началом занималось устройством и бытом декабристов. Многие из них позднее рассказывали, что Бенкендорф по возможности удовлетворял просьбы по переселению декабристов, ходатайствовал об улучшении их быта и материального положения, добивался у царя разрешения на поездки больных декабристов для лечения на воды и т.д. Отъезжавшей в Сибирь жене декабриста А.Е. Розена Александр Христофорович вручил рекомендательные письма к сибирским губернаторам, и эти письма много способствовали беспрепятственному ее проезду. Лично Бенкендорф через губернаторов передавал не имевшим средств к существованию декабристам на поселении готовальни, краски, бумагу для занятий рисованием. Он рекомендовал к публикации книги декабриста М.Ф. Орлова. Однако на многое шеф жандармов накладывал и запрет, многое не допускал. Так, им были отклонены прошения некоторых ссыльных декабристов о перемене места жительства; декабристу М.С. Лунину запретил в течение года писать; жене А.Е. Розена запретил при отъезде в Сибирь взять с собой сына...
После 14 декабря 1825 г. вся жизнь и государственная деятельность А.Х. Бенкендорфа были нераздельно связаны с жизнью и деятельностью императора Николая I. Спустя год после восстания декабристов царь пожаловал его в сенаторы и одарил 25 ООО десятин земли в Бессарабской губернии. Среди своего ближайшего окружения царь считал его самым надежным другом. И Александр Христофорович верой и правдой служил монархии. Вся его деятельность была направлена не на переустройство российского общества, а на оздоровление его при существующем политическом строе. Он был консерватором по своим взглядам и убеждениям и никогда не сомневался в том, что любое начинание в стране должно исходить «сверху», от высшей власти, и только она может обладать нужными сведениями и полнотой информации. Общество же в целях собственного спокойствия и блага должно оставаться в неведении. Таким образом, Бенкендорф органично вписался в охранительную политику самодержавия, был активным и последовательным ее проводником. Бенкендорфа нередко отождествляли с Николаем, поскольку именно от Александра Христофоровича зависело, как царю будет представлено то или иное дело и какое в итоге будет принято решение. Но военное прошлое, несмотря на всепоглотившую административную службу, напоминало о себе. В 1828 г. А.Х. Бенкендорф принял участие в боевых операциях в войне с Турцией и за это был награжден орденом Св. Владимира 1-й степени (орден ценился очень высоко и в табели знаков отличия шел сразу после ордена Св. Георгия). В 1823 г. А.Х. Бенкендорф стал графом (впоследствии по просьбе самого Александра Христофоровича, не имевшего собственных детей, графский титул был передан его племяннику — К.К. Бенкендорфу).
Весной 1837 г. Бенкендорф серьезно заболел. Во время заседания Комитета министров, на котором он присутствовал, граф почувствовал себя плохо, еле добрался до дома и слег в постель. Николай I ежедневно навещал больного, просиживал часами у его кровати, плакал. Многие знатные и незнатные люди наведывались к нему и справлялись о здоровье, просили священников в храмах помолиться за него. Лишь через три месяца болезнь отступила. Впервые за 38 лет службы Бенкендорф получил возможность отдохнуть и восстановить силы. Он уехал в свое эстляндское имение на берегу моря, однако до конца поправить здоровье не удалось. По мере взросления наследника — Александра Николаевича — Николай I все больше внимания уделял сыну. Именно его он сделал своим помощником, в нем видел достойного преемника. Дружба с Бенкендорфом отступала на задний план.
11 сентября 1844 г. Александр Христофорович скончался на пароходе по пути в свое имение близ Ревеля. Всю одежду граф завещал камердинеру. Алчный слуга выделил для прикрытия тела покойного одну разорванную рубашку, в которой Бенкендорф пролежал на корабле и почти сутки в Ревельской кирхе, пока не прибыла туда его супруга.
В соответствии с его предсмертной просьбой Бенкендорфа похоронили на маленьком кладбище на высокой горе. Огромный деревянный крест над его могилой был виден с моря.